Бравый Зуб встал. — Не смешно, Скрипач. А вот как ты свернулся, стало смешно.

Заткни пасть, — выдавил сапер. — Найди мне стул.

Старший сержант помог ему встать. Шатаясь, Скрипач осторожно выпрямил спину; каждое движение сопровождалось шипением сквозь зубы и морганием.

— Ты живой?

Скрипач сумел кивнуть. — Да ладно, я заслужил…

— Этот точно, — согласился Бравый Зуб.

Они вгляделись друг в друга сквозь сумрак, потом обнялись. Молча.

Миг спустя дверь распахнулась. Они оглянулись, увидев Геслера и Буяна. Один моряк тащил три каравая, второй — две бутылки вина.

— Дыханье Худа! — хохотнул Бравый Зуб. — Все старые мерзавцы в сборе!

Геслер и Буян поставили подношения на стол; Скрипач осматривал скрипку, сняв ее со спины. Повреждения только старые, с радостью заметил он. Вытащил смычок, осмотрелся (Бравый Зуб как раз зажег фонарь) и сел на стул.

Трое друзей пялились на него.

— Понимаю. Бравый Зуб, ты вспомнил, как я играл в последний раз…

— Это был не последний раз?!

— Точно. С тех пор многие погибли. Друзья. Люди, которых мы полюбили. Их отсутствие — как раны в наших сердцах. — Он тяжело вздохнул. — Это так долго копилось внутри… Так что, старинные мои друзья, вспоминайте имена.

Бравый Зуб сел на койку и навал чесать подбородок. — Запоминай новое. Солдат, которого я послал на задание этой ночью. Он погиб. Звали его Гентур. Его приятель Ябеда был при смерти — но, похоже, сама Госпожа Удачи ему улыбается. Мы нашли парня вовремя и успели помочь.

Скрипач кивнул: — Гентур. Хорошо. Геслер, ты?

— Кульп. Боден. Думаю, также и Фелисин Паран — она вовсе удачи не изведала. Если дела шли хорошо (а было это слишком редко), она не знала, что говорить и что думать. — Он пожал плечами. — Разрушь человека изнутри, и он станет рушить все снаружи. Да, помянем и ее. — Он задумался. — Пелла, Правд.

— И Колтейн, — сказал Буян. — И Дюкер, и вся Седьмая.

Скрипач начал настраивать инструмент. — Хорошие имена, одно к одному. Добавлю еще. Вискиджек. Еж. Ходунок. И еще… не имя — дела не так плохи… пока… — Он морщился. — Звучит слишком грубо, и никакая канифоль не поможет. А, пустяки. Траур в голове просится наружу…

— Так грустно, Скрип?

— Не совсем. Вы обо мне не раз вспомните — я буду шептать, показывать, что знаю, как вы живете и что чувствуете. Садитесь же — наполни чаши доверху, Геслер — мне нужно приноровиться.

Он начал играть.

Тяжелые двери в конце Крепостного Пути открывались со скрипом; на пороге показалась объемистая, горбатая фигура в плаще с капюшоном. Адъюнкт ступила на порог, и человек отошел в сторону. За Таворой в привратницкую ступили Т'амбер и кулак Баральта. Калам зашел в затхлую комнатенку последним. В воздухе висел сладкий запашок рома.

Ассасин помедлил, глядя на хранителя: — Люббен.

Тот пророкотал: — Калам Мекхар.

— Хлопотливая ночка?

— Не все ходят через дверь.

Калам молча кивнул. Он прошел дальше, на двор крепости: перекошенные плиты под ногами, слева старая башня, сам Замок справа. Адъюнкт уже пересекла половину двора. За спиной Калама отряд Антанской Гвардии отделился, спеша уйти в казармы у северной стены.

Калам покосился на мутную луну. Легкий ветерок погладил лицо, тихий и влажный. Высушил пот на лбу. Где-то сверху скрипнул флюгер. Ассасин двинулся дальше.

Вход в Замок сторожили два Когтя, не обычная охрана. Калам подивился, где же сейчас местный кулак и его гарнизон. "Думаю, в погребах, в стельку пьяные. Видит Худ, я именно так бы и поступил на их месте". Старина Люббен не таков. Жуткий горбун стар, как сам Крепостной Путь — он был тут всегда, по крайней мере с начала времен Императора. Если верить слухам, он был тут и в правление Обманщика.

Когда Калам проходил между ассасинами, те одновременно склонили головы. Насмешливый привет — или что-то худшее? Он не отвечал, держа путь в просторный холл Замка.

Там их поджидал еще один Коготь со скрытым лицом. Он повел их по лестнице.

Два уровня вверх, коридор, прихожая — Тене Баральта приказал Алым Клинкам остаться тут, взяв лишь капитана Лостару Ииль. Адъюнкт невозмутимо следила за ним; Калам испытывал искушение спросить кулака, к чему этот акт явного самоволия. Тене Баральта словно бы желает отделить себя и Клинков от всякой связи с Адъюнктом и Четырнадцатой Армией!

Вскоре Коготь повел их через проход в другой коридор. В конце обнаружились створки дверей. Калам знал, что это не обычный зал для приемов. Этот меньше — если судить по входу — и расположен в редко посещаемой части крепости. Здесь были еще два Когтя, повернувшиеся, чтобы открыть дверь.

Калам посмотрел в спину вошедшей Адъюнкта и замер на месте. Как и Т'амбер, и Тене Баральта. Лостара судорожно вздохнула за спиной ассасина.

В зале ожидал трибунал: напротив были Императрица Лейсин, Корболо Дом (в мундире Верховного Кулака) и еще кто-то, незнакомый Каламу, круглолицый и толстый, в синих шелках. Волосы у него были коротко остриженные, блеклые, блестящие от масла. Сонные глазки уставились на Адъюнкта с предвкушением палача.

Столы были расположены в виде буквы Т. Пришедших ожидали стулья с высокими спинками.

Адъюнкт помедлила, шагнула вперед и отодвинула центральный стул. Села с выпрямленной спиной. Т'амбер заняла место слева. Тене Баральта жестом приказал Лостаре Ииль помочь и двинулся к правому стулу. Он не сел, а встал за спинкой, внимательно смотря на Императрицу.

Калам вздохнул и прошел к последнему стулу. Сел, положил руки в перчатках на потертую столешницу.

Масляный человечек устремил взор на ассасина и подался вперед: — Калам Мекхар, да? Великое удовольствие, — проговорил он, — встретиться так скоро.

— Неужели? Я рад за вас… кто бы вы ни были.

— Маллик Рель.

— И в какой вы здесь роли? Главного змея?

— Лучше помолчи, — сказала Императрица. — Сиди, если смеешь, но молчи. Помни: тебя я сюда не приглашала.

Калам уловил в ее словах скрытый вопрос. И пожал плечами. "Ну нет, Лейсин, от меня тебе нечего ждать".

Лейсин перенесла внимание на командира Алых Клинков. — Тене Баральта, я так понимаю, вы решили сопроводить Адъюнкта и ее свиту через город. Очень благородно. Полагаю, Адъюнкт вас не приглашала, но и не противилась вашему намерению. Становится очевидным, что вы желаете говорить со мной от имени Алых Клинков.

Изуродованный мужчина поклонился. — Да, Императрица.

— Начинайте.

— Алые Клинки были включены в состав Четырнадцатой Армии в Арене. Меня Адъюнкт назначила на должность Кулака. Почтительно прошу отменить ее приказ. Алые Клинки всегда служили Малазанской Империи как независимая военная сила, в соответствии с уникальным статусом первых и важнейших Хранителей Семи Городов Империи.

Императрица кивнула: — Не вижу оснований отказывать, командир. Адъюнкт желает возразить?

— Нет.

— Отлично. Командир Тене Баральта, можете разместить Алых Клинков в казармах замка. Пока идите.

Баральта поклонился и вышел в коридор. Капитан пошла за ним.

Двери сомкнулись.

Лейсин поглядела на Адъюнкта. — Добро пожаловать домой, Тавора.

— Благодарю, Императрица.

— Корабли в гавани подняли чумные флаги. Ты и я знаем, что солдаты твоей армии не заражены. — Она покачала головой. — И что я должна подумать о таком обмане?

— Императрица, Кулак Кенеб, вероятно, решил не учитывать советы капитана Рюнага, поняв, что в Малазе зреет бунт, и Кулак Кенеб обеспокоился безопасностью Армии, буде та сойдет на берег. Ведь со мной приплыли виканы. Должна заверить, что их преданность Империи не подлежит сомнению.

Кроме них, на кораблях есть значительные силы хундрилов клана Горячих Слез, также служивших со всем старанием. Высадить такие войска — все равно что инициировать кровавую баню.

— Кровавую баню? — Лейсин вздернула брови. — Капитану Рюнагу были даны указания разоружить солдат Четырнадцатой Армии перед высадкой.